Из чего состоит обычный день наложника? Довольно раннее пробуждение, утренняя трапеза и туалет.  Выглядеть всегда нужно идеально и соблазнительно. Необходимо уметь выбирать из того, что тебе дают, то, что действительно идет и красит.  Далее упражнения призванные оттачивать мастерство танца, пения, языка. После – вновь прием пищи. Потом  прогулки и подвижные игрища на свежем воздухе в саду, призванные помочь не потерять стройность при малоподвижном образе жизни тем, кому «посчастливилось» стать пленниками в гареме.
Ханзи никогда не принимал в них участия, предпочитая продолжать разучивать танцы и язык. 
Яркое, иноземное солнце причиняло боль его глазам,  привыкшим видеть мир более плоским и менее четким, нежели видели его все остальные. Солнце причиняло боль его тонкой коже, оставляя красные отметины там, где касалось ее.  В общем, отношения с солнцем у него не задались с самого детства. В сад он спускался ближе к вечеру, когда кустарники начинали бросать длинные тени, а на смену жаре приходило приятное тепло вечера.
Далее следовал еще один прием пищи и немного свободного времени для себя, которое можно было употребить на общение, те же прогулки в саду, чтение. Но даже в это время нельзя забывать о том, что главная цель всех собранных здесь – понравиться Господину, дабы возвыситься над остальными.  Вся эта возня и игра в фаворитов, довольно часто, надо заметить, сменяющих друг друга, нисколько не трогала Ханзи. Да, он делал все, что требовалось – следил за собой, красиво наряжался,  тренировался в поте лица и с добродушной улыбкой просточка щебетал со своими знакомцами на отвлеченные темы, сторонясь участия в интригах и сговорах.  Еще он наблюдал. Наблюдал, как недавние еще союзники становились смертными врагами, соперниками и наоборот и это хоть как-то скрашивало его будни.
И если бы у Ханзи спросили, из чего состоит обычный день наложника,  для ответа у него нашлось бы только два слова – скука и ожидание.
Ожидание вызова в покои Господина, ожидание удачного момента для освобождения.
Сегодняшнее его ожидание завершилось. Он услышал шаги задолго до того, как человек подошел близко к его покоям. Ханзи оторвался от созерцания кругляша луны, закрыл окно и обернулся, устремив почти невидящий взгляд на дверь и застыв в ожидающей позе. Как раз тогда, когда в комнату вошел чернокожий евнух.
- Собирайся, тебя хотят видеть. У тебя пять минут,  - отчеканил, прежде чем выскользнуть за дверь. 
Мужчина присел к зеркалу. Привел в порядок волосы и добавил еще украшений к уже имеющимся желая предстать перед Господином во всей красе и шике его щедрости. Саркастическая улыбка заиграла на губах отражения прежде Ханзи поднялся, выходя к чернокожему.  И  только тут он сообразил, какой сегодня день недели. Его белесые брови едва заметно нахмурились, но он послушно и молча шел за евнухом.
Несколько поворотов, то влево, то вправо, длинный коридор, еще один поворот и вот она, заветная дверь, за которую его довольно грубо пихнули, хотя в том и не было нужды.
Ханзи застыл на пороге прямой и невозмутимый. Сегодняшний наряд его в бледно-лиловых и белых тонах идеально сидел на худой фигуре и только больше подчеркивал его иноземность. Очи раба созерцали ковер под ногами, правда он уже успел бросить пару беглых взглядов на богатую обстановку покоев и их хозяина.
Не зная, стоит ли заговаривать первым, Ханзи хранил молчание, ожидая.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-10 22:56:08)

Получив разрешение,  Ханзи устремил свой мало что выражающий взгляд на парня перед собой.
Полумрак комнаты только мешал видеть и без того слабым глазам и со стороны взгляд их мог показаться рассеянным и отсутствующим. И все же неотступно следящий за объектом.   Слух его улавливал тембр голоса и поступь, запоминая.
- Да, это правда, - подтвердил, чуть склонив голову вперед.
Следуя приглашению, Ханзи присел возле стола, принося с собой облако горького запаха розовой воды. Тонко звякнули браслеты на его белых руках, потянувшихся к кувшину с вином,  чтобы наполнить чашу хозяина покоев. Яства, которыми был уставлен стол, оставили его равнодушным.
Мужчина впервые видел того,  о ком перешептывались в гареме. Говорили разное. Одни кликали младшего Дракулу предателем, продавшимся за крепкие объятия и теплую постель Мехмеда. Другие намекали на какой-то договор, повлиявший на жизнь одного не менее ценного заложника. Третьи и вовсе были уверены, что Раду шпион своего брата при дворе правителя и при любой удобной возможности переметнется назад. Но все сводилось к одному, парень этот имел немалое влияние на Мехмеда.
Дракула заложник, все равно, что раб. Более привилегированный, но сути это не меняет.
Раб, который может позволить себе подкупить евнуха, дабы смотреть сейчас на тебя во все глаза,- ядовито пропел голос в его голове.
Ему не нравились подобные взгляды. Так смотрят на вещи. Пусть дорогие и красивые, а все таки вещи.
Его забавляли подобные взгляды, намеком на власть, которую он при умелом подходе может получить над их обладателем.
Мужчина перевел глаза на ближайшую свечу, следя за пляской света на кончике фитиля. Это помогало успокоить поднимающееся негодование. И внимательно слушал. Прямота и откровенность, вот уж чего и днем с огнем не сыщешь в этих стенах. Понимает ли младший Дракула, как тонок лед, на который он пытается ступить?
Голос его сейчас отражение тех волнений, страха и потаенного гнева, что терзают душу.
Ханзи едва смог сдержать улыбку. Жестокую улыбку того, для кого чужое горе запахло весельем.
А что если он сейчас соврет? Что если скажет о гибели его старшего брата. На что решиться Дракула? Устремиться в покои для расправы над своим другом-захватчиком, внося сумятицу и неразбериху в мерный ток гаремной жизни, что может стать для самого Ханзи неплохим шансом на побег. Или, оставшись с Мехмедом наедине, бросит горькие обвинения в лицо, как плевки, от которых тот легко отмоется? Тогда уж несдобровать Ханзи. А может, так и останется здесь оплакивать свое горе, пораженный вероломством того, кого считал другом?
- Неверно говорят. Чуть более трех лет прошло с тех пор, как судно рабовладельцев доставило меня в эти края, - отозвался Ханзи с улыбкой самой покорности, уже представляя какой крах сейчас потерпят надежды Раду.
- Но, около двух лет назад, - продолжил он также спокойно, – мне удалось поговорить с одним пленным. Он сообщил кроме прочего, что брат ваш жив. Но его окружает черная слава.
Благоразумие все же взяло верх.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-11 14:50:27)

Тишина ночи хороша тем, что в ней отчетливо слышны любые звуки. Даже сдержанный выдох младшего Дракулы, бальзамом пролившийся на душу Ханзи. Не сказать, что чужие переживания доставляли ему удовольствие. Натура его не была столь изощренно извращена. Но переносить подвластность человеку -  не менее рабу, чем он сам -  зная о его переживаниях, становилось чуточку легче.
- Мы беседовали не так долго, поэтому я не могу дать ответа, на который вы, возможно, рассчитываете.  О Владе Дракуле говорят, будто он стал чудовищем. Это единственное мне известное, - не такая уж и большая ложь. Даже в закрытый гарем неведомыми путями просачивались новости извне, но их всегда недоставало.
А уж поставить в один ряд имя, несомненно, дорого для Раду человека, и слово «чудовище» доставило Ханзи маленькое удовольствие. Не придерешься, парень же сам спросил. Жаль, что он не мог отчетливо видеть лицо откинувшегося на подушки Дракулы. Впрочем, и по резко сменившемуся тону, он заметил, как поменялось у того настроение. 
Задетый, парень разразился тирадой, в каждом слове которой сквозила горечь обиды и непонимания. Он не нуждался в ответах, на сыпавшиеся один за другим вопросы. Он изливал накипевшее и от общего очень быстро перешел к частному. К прошлому и судьбе Ханзи. Темы, которые не являлись секретом, но поднимать которые ему не хотелось. Благо, отвечать и не пришлось. Их прервал мальчишка, практически неслышно просочившийся в комнату. Мужчина удостоил его только одним своим взглядом, на читающего же послание Дракулу и вовсе предпочитал до поры не обращать внимания, почти кожей чувствуя его взгляды. Он наполнил вновь до дна испитую чашу и пересел к ближе к подушкам и визави.
- Мехмед разрешил мне тобой воспользоваться, - огласил содержание послания Раду.
Злость внутри мужчины вскипела с невероятной силой, да так и не нашла выхода наружу, задушенная на корню. Еще чего не хватало. Он не исключал такого поворота, учитывая то, как его рассматривали. А потому особым ударом известие для него не стало. И все же никогда ему не привыкнуть, что им распоряжаются как вещью.
- Воля Господина закон для меня, - ласково улыбнулся Ханзи, смиренно опуская свой взгляд и протягивая княжичу вино. Вновь тонко звякнули браслеты на его запястьях. - Не плохо бы вам подкрепить свои силы.

Ханзи выжидающе рассматривал Раду из под белесых ресниц. Он не возлагал на вино больших надежд, ведь организм княжича молод, а значит, не так его берет винный дурман. И все же разочарованно проследил возвращение чаши на стол.
Думать – самый последний навык, которому бы стали обучать раба, - откликнулся Ханзи, естественно лишь мысленно.
И на какое-то мгновение ему даже стало жаль Раду. Он увидел в нем одинокого, совсем еще ребенка, заключенного в чужой стране, с ее жестокими нравами и правилами. Не важно, что произошло между братьями когда-то, Раду тосковал по Владу, единственному родному человеку во всем мире. И мужчина мог понять эту горькую тоску. Тоску, которую и сам пережил, лишившись родителей и дома. Те первые дни своего сиротства он до сих пор вспоминал с болью. Время притупило ее, но не смогло выкорчевать из сердца.
Хватит, - одернул сам себя. – Нельзя допускать в себя жалость. Ни к кому. К имеющим власть и подавно.  Слишком дорого обходится эта жалость. Как и доверие, впрочем.
Он много видел тому примеров и вовсе не желал стать одним из них.
И все же Ханзи расслабился. Самую малость.
- Мне известно немногое, - заговорил он, выбирая самый спелый гранат из лежащих на блюде. Взрезал тонкую кожицу ножом. – Говорят, он стал жесток без меры. И что он утопил свои земли в крови… - Ханзи чуть дернулся и моргнул, не понимая, как так могло получиться. Сок из граната брызнул в лицо, когда он попытался разделить его на две половинки, окропляя подбородок и шею. И хорошо, если не запачкал одежду и волосы.
Вот же неловкость, - досадливо выругался.
Положив обе половинки "капризного" плода на блюдо, он подал их Раду, прислуживая уже по привычке, не желая выходить даже сейчас из раз взятой на себя роли. 
- Говорят, он будет бороться за власть. А значит, много крови еще должно пролиться. Вот что долетало до моих ушей, - закончил мужчина, потянувшись за белой тряпицей, что княжич небрежно бросил на край стола.

Тряпица ускользнула прямо из под пальцев раба. С тихим плеском упали в блюдо для омовения рук капли отжатой воды. Дракула с чего-то оказался проворнее и сейчас, убрав белые волосы в сторону, прислонял прохладную ткань к шее Ханзи. Тот даже голову немного наклонил, для удобства. Парень сидел совсем близко и у мужчины появилась хорошая возможность как следует его рассмотреть. 
Довольно светлая кожа, высокий и открытый лоб, красивый изгиб темных бровей. Нос без горбинки, прямой. Высокие скулы и мягко очерченные губы. Темные волосы заплетены в косу. Глаза зеленые, сейчас устремлены на его шею. Черты лица наполнены тем благородством, что всегда отличает людей выше происхождением от простолюдинов. Ханзи смотрел на это лицо и не мог не согласиться с прозвищем, которое Раду дали в  гареме и за его пределами. Действительно красивый.
Испачкался. Да только произошло это не сейчас, - грустно подумалось ему. Жест Дракулы очень напомнил ему его собственный, когда он по привычке наливал вино. В порыве этом он не усмотрел иного умысла, нежели действия человека, привыкшего заботиться о ком-то кроме себя. И Ханзи даже знал имя этого кого-то.
Толика заботы и ласки. Самой что ни на есть неподдельной и бескорыстной. Не это ли нужно для счастья рабу, привыкшему к повиновению и жестокости? Мужчина вновь одернул себя, вспоминая основные постулаты, которых обещал когда-то придерживаться. Дракула тем временем вновь отсел. Но Ханзи успел заметить как - о диво! - у княжича запылало лицо и уши.
Неужели его так смутил собственный поступок? Или же княжич боится, оказавшись ближе, отступиться от слов, сказанных ранее.
На какой-то миг Мареш почувствовал, будто они поменялись местами. И это Раду теперь пленник. Глубоко запрятанный внутри Ханзи азарт вдруг поднял голову, возжелав изведать в очередной раз остроту риска, но тут же получил щелчок по носу.
Было бы глупо проверять ту границу, за которой Раду забудет о своем благородстве, которым тот несомненно считал отказ воспользоваться рабом. 
- Да. Вас называют изменником, предателем, - ответил просто, не отводя взгляда.
Разве могли быть сомнения?
И все также не отводя взгляда подался вперед, опираясь на одну руку, словно намереваясь пересесть ближе к княжичу. Но только дотянулся до блюдца с гранатом, вылущил несколько зерен и отправил себе в рот.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-13 21:48:48)

Недовольство княжича выразилось резким кивком головы и брошенным рабу упреком.
- Я ответил на ваш вопрос и только. Если ответ пришелся не по вкусу не моя в том вина.– Ханзи вновь сел прямо, сложив на коленях руки и потупившись.
Не хочешь знать ответа, зачем же спрашивать.
Не потому ли эта, по мнению Раду ложь, так задевает его, что есть в ней доля правды и сам он ее чувствует? Столько лет проживая в чужой стране, он уже более дома здесь, нежели в родных краях.
Мареш слушал, молча изливающееся раздражение, не подымая глаз, рассматривая узор ковра на полу.
Потом? Потом перестану быть вещью, - так и хотелось бросить в лицо Раду. Да не стоило оно того. 
Непростительное своевольство для того, кто вынужден склонять голову. На какое-то время в комнате повисла тишина. Так и не получив ответа, раздраженный, княжич заговорил вновь, заставляя Ханзи вздрогнуть.
Страх смерти присущий каждому живому существу обжог холодом душу, стоило только Дракуле упомянуть о казнях. Кровь отхлынула от лица и именно в такие моменты он благодарил небо за неестественную бледность кожи, способную скрыть проявление постыдного чувства. Не первый год он прибывал рабом, а значит, не только сейчас узнал, что значит бояться. Страх туманит мозг и лишает способности соображать. Лишает возможности анализировать. И так легко оступиться.
Прикрыв глаза, Ханзи глубоко вдохнул и выдохнул. Повернул голову к окну, замечая расплывчатый кругляш луны на небе. Увидит ли он ее завтра? Лишь тень грустной улыбки мелькнула на его губах и тут же увяла. На смену страху пришло раздражение. Понимает ли сам Раду, чего хочет? Он вновь обернулся к рассерженному парню. Тот ждал ответа. А заставлять во второй раз ждать столь норовистого господина нехорошо.
Раб поднялся на ноги медленно и плавно - так подымается кобра из мешка флейтиста – и столь же плавно опустился совсем близко с хозяином покоев.
Прохладные тонкие пальцы коснулись красивого лица, проследили изгиб бровей, опустились к скулам, огладили теплую кожу щек. Взгляд Ханзи следовал за руками.
- Некоторые вещи изначально идут с изъяном, - заговорил тихо. – А прощать им попросту нечем.
Слова лишь песок, ускользающий из сжимающегося кулака. Хочешь, попробуй поищи какие смысли в нем зарыты.
Пальцы скользнули дальше, очень легко по шее и к плечам, чуть сжали их и, опустившись на грудь, остановились.
- Я знаю, что сегодня четверг. Вы остались одни, потому что Повелитель проводит ночь в объятиях законной жены. Вам одиноко и скучно. Так скучно, что вы решили пригласить в свои покои раба, но не по случайности им стал ваш сородич, которого вы обещали не трогать. И все же лицо ваше пылает, стоит оказаться в непосредственной близости от него. Вам не нравятся ответы на вами же заданные вопросы. И вы ведете странные речи о провинностях и казнях. Так к каким выводам я должен прийти? - Мареш придвинулся совсем близко, опираясь на руки, лежащие на груди мужчины. И тени насмешки не наблюдалось в его голосе или взгляде, что упорно теперь не пересекался с зелеными глазами Раду.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-14 21:03:27)

Ханзи мягко высвободил  свои белые руки из захвата, почти уверенный, что на запястьях остались следы от пальцев, которые Раду сжал довольно сильно, нервничая. Раб успел уловить участившийся стук сердца парня, пока ладони покоились еще на  его гуди. Покорно сложив руки на своих коленях он все же не отодвинулся.
Куда уж понятней.
От тяжелого дыхания и слов Дракулы паника начинала передаваться и рабу. И все же он оставался почти неестественно спокойным. Он привык, что петля на его шее ежедневно, то затягивается, то чуть отпускается, отодвигая неизбежное.
Княжичу стоило бы задуматься обо всем гораздо раньше, когда он только намеревался достать кошель и подозвать евнуха. Неужели его изначально не насторожило, как легко и просто согласился этот черный дьявол привести раба? Неужели думал, что раб - какой бы ни был покорный и послушный - согласится без ведома своего Господина выйти из покоев, лишь потому, что за ним пришел евнух, зная, что за измену  полагается смерть. Ни один из его товарищей по несчастью и близко не подошел бы к неизвестной ему двери, не получив на то приказа Мехмеда. Да любой бы предпочел возмутиться и получить плетьми за поднятый шум, нежели сложить голову на плахе за предательство.
Разве не предупреждали младшего Дракулу, чтобы не смел он искать новостей ни о брате, ни о родных землях. И не потому ли позволено ему было их узнать, что являлись они малоутешительными.
Ханзи низко склонил голову и его белые волосы упали ему на лицо. Разве что о письме ему не было ведомо. Но с Мехмеда станется, он подобные игры любит. Да и как не любить, ежели весь дворец – гнездо змей, а ты из них самая ядовитая.
- У меня только один Господин и Повелитель, - ответствовал твердо.
Мареша даже оскорбило предположение, будто он мог поддаться соблазну вступить с кем-то в сделку. Разве в силах хоть одна живая душа даровать то, ради чего он согласился бы рискнуть? Разве смог бы кто-то или что-то спасти его от неминуемой гибели после всего содеянного им сегодня.
- И это его последнее предупреждение, - холодный и колючий взгляд светлых глаз Ханзи теперь вновь обратился к княжичу.
И подарок на эту ночь, - но эти слова так и не сошли с языка мужчины.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-15 21:10:15)

Улыбка Раду совсем не порадовала мужчину. Он понимал его ехидство и злость  и ожидал взрыва, который непременно воспоследует, если верить всему, что о младшем Дракуле говорят. Горячая кровь. Ханзи предвидел бешенство, но все же вздрогнул, когда княжич хватил кулаком по столу, заставляя звенеть стекло. Он и сам ожидал с минуты на минуту подобного удара. О несдержанности княжича ходило множество толков. Но Раду только вскочил и заметался по комнате, словно дикое животное в клетке.
Ханзи же сидел смирно, опасаясь лишних движений, которые могли спровоцировать агрессию по отношению к нему самому. Тогда уж точно не отделаться одним ударом.
Султан обещал пощадить его проступок и даровать жизнь, если тот исполнит приказ. Но Мехмед не мог обещать за Дракулу, о вспыльчивом нраве которого знал. Вот оно, безграничное вероломство востока. Что известно о нем княжичу?
Сдерживая себя изо всех сил и стараясь не поддаваться словам и эмоциям Раду, мужчина сжал кулаки. Но стоило только речи зайти о свободе, такой манящей и сладкой, едва заметная краска проступила на его скулах. Он дышал глубоко и ровно, стремясь успокоить бешено-колотящееся сердце, и только чувствовал, как не хватает воздуха.
- Вы ошибаетесь, - голос не дрогнул и остался все также холоден. Ханзи очень старался. Он надеялся успокоить волну бешенства Раду своей невозмутимостью, пусть только и внешней.
- Это письмо значит, что вашими руками хотят наказать раба, предпринявшего попытку обрести свободу. Ту свободу, о которой вы только сейчас помянули. И которой сами, наверняка, жаждете. Не вам мне о ней говорить.
Ханзи не подымал глаз, предпочитая смотреть на собственные кулаки, валяющиеся рядом подушки, ковер, только не на Раду. Он предпримет еще одну попытку, но до нее необходимо дожить, поэтому сейчас не лучшее время показывать характер. Не лучшее время сжигать Дракулу гневными взглядами. Сейчас нужно спокойствие.
- И зачем же выдумывать ложь, когда и правда довольно горькое блюдо.
Ханзи усмехнулся про себя. Любовь? Кто научил Раду столь скверным словам. Подобные звери не живут в клетках. А если и повезет наткнуться на одно в самом дальнем и темном углу, так лучше прирезать сразу, чтобы не мучилось.

Ханзи нервничал, но отповедь Раду не могла не пролиться бальзамом на его тревожную душу. Когда еще в истории один невольник похвалялся перед другим, утверждая свое превосходство? Дракула же делал это самоуверенно и самозабвенно, даже не задумываясь о том, что сравнение себя с рабом – самое последнее дело вовсе недостойное княжича. Где заслуга самого Раду в том, что родители его знатного рода? И что благодаря этому он именно политический заложник, у которого прав больше, чем у того, кого купили на базаре – вовсе не его заслуга.
Противопоставить? Помилуйте. Да и человеком-то здесь вовсе не считают.
Много бы резкостей мог он сейчас ядом пролить в душу Дракулы, но молчал. Молчал как того требовала личина, необходимая для выживания. Молчал, потому что негоже гневать парня сильнее, если хочешь жить.
Письмо и ему не давало покоя. Никакого обмана нельзя исключать во дворце. Но если действительно хотят подставить парня, а сам мужчина - лишь случайная фигура, попавшая под удар. Случайная ли? Сразу вспомнился танец, собственная дерзкая выходка и холодные злые глаза. Только имя их обладателя осталось для него загадкой.
- В моих словах и по сию минуту не найдется лжи, - но кто ж его станет слушать.
Новая угроза не взволновала Ханзи, как не волнует наказание человека неповинного. И в какой-то мере даже позабавила. Так похваляться вниманием султана и влиянием на него…  Даже в моменты подобные этим не стоит.
Ханзи подался назад, словно меняя неудобное положение, на самом же деле стремясь оказаться дальше. Взгляд его вновь обратился к звездному небу за окном, да так и остался к нему прикован.
Звезд он, конечно, разглядеть не мог, но никогда не отличался бедностью фантазии.
На эту ночь…
От чего же не попотчевать Раду историей. Ночь только вступила в свои права, впереди еще много времени. И он не считал способы Мехмеда замысловатыми. Парню дали на собственной шкуре прочувствовать опасность и легкость, с которой можно вляпаться в интриги одним опрометчивым своим поступком. Что, если не это, научит лучше. 
- Меня позвали станцевать для одного человека. Гостя Господина.  Этот гость пожелал увидеть танец, который не сможет забыть, - начал свой рассказ мужчина и поведал все от начала и до конца. Как евнух шепнул ему о том, чего от него ждут. Как Повелить сам вручил чашу до краев полную вина со словами двусмысленными и подтверждающими напутствие евнуха. Ни капли его не должно было пролиться, в том числе зря. Как то вино оказалось выплеснуто в лицо гостя. И с ним бы расправились там же, если не одно но… Танец этот гость никогда не забудет, а значит условие выполнено, в следующий раз надо выражать свои пожелания конкретнее.  А за дерзость Повелитель сам своего раба накажет.
- В наказание меня отправили к вам, как предупреждение и… - слова про подарок и усладу на ночь, вновь застряли в горле. Он же выполнил приказ! Внутри все всколыхнулось от возмущения. В любом случае, один раз он попытался, Дракула сам отказался. Его совесть чиста.
Понятие же «развлечение» не несет в себе чего-то конкретного, как и «незабываемость», - усмехнулся про себя. - Облекать свои указания нужно в более четкую форму.
- И я не знаю того человека и не знаю, чем он насолил Повелителю. Но злобу уж точно затаил.
Парень и сам не заметил, как пальцы его начали перебирать кисточку на ближайшей подушке, но закончив рассказ он опомнился и выпустил ее.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-17 23:03:18)

На самом деле только одна, - с быстротой отпущенной в полет стрелы пронеслось в голове мужчины.
Но парню он ничем помочь не мог. Никогда даже не думал Ханзи встревать в какие-либо распри и интриги дворца, понимая, что не ему тягаться в изяществе лжи с востоком. Куда более шустрые  оставляли в этих попытках свои жизни и складывали головы. Повисали как мухи в паутине более искусного паука. Сам же он предпочитал казаться мягким и послушным. Ласково обходиться с господином – надо сказать этот пункт особо выбора и не давал, если не хочешь лишний раз плетьми получить. Подобная линия поведения давала, правда, иногда осечки в силу характера, но он старался. Очень. И наблюдал. Для совершения побега необходимо много времени и очень много наблюдений.
Отправляясь сегодня в покои эти, никак не предполагал Ханзи, что может стать участником какой-то авантюры. И все же стал. А если не султаном писано письмо, если подлог все это - право же, мужчина бы мало тому удивился - значит, главной мишенью становился сам Раду.
Оторвав свой взгляд от темного неба за окном, Ханзи глянул мельком на него. На лице парня в мешанине эмоций проскользнул гнев. Уж его-то мужчина научился отличать в первую очередь. И лучше предотвратить новую вспышку.
- Мне велено предупредить вас, - раб очень шустро и ловко перебрался за спину визави. - А потом велено развлечь и не дать вам скучать ночью, - тонкие, но сильные пальцы опустились на плечи, разминая напряженные мышцы, расслабляя. Вот уж что Раду не помешает, так это расслабиться.
- Возможно, вас хотят поссорить с господином, а я тут вовсе не причем. Растерзай вы его подарок в приступе ярости, разве не стал бы он гневаться? – парень говорил мягко и проникновенно, словно змей. - Вам следует быть осторожнее в своих порывах и желаниях.
О, Ханзи не сомневался, лично о нем гневаться точно не стали бы, таких целый гарем. Ежели рассматривать с точки зрения собственности, получается Раду попортил чье-то добро, которое ему милостиво отдали во временное пользование. За такое полагается наказание.
- Совершенно не понимаю, к чему вы помянули янычар, евнухов и любовь. - непонимание в некоторых случаях, пожалуй, самая верная политика. - И если вы обнажите спину и ляжете, мне станет удобнее, - добавил тише, склонившись к уху.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-20 20:05:23)

- Сделаю вам массаж, неужели же непонятно, - ответил мягко, забавляясь недоверием княжича. Конечно, мало поводов у того доверять наложнику, подосланному с непонятными намерениями и мотивами. Сам же Ханзи ко всему и всем относился с не меньшим недоверием.  Да только чем же он сейчас повредить мог княжичу, когда выяснилось, что прислан самим Повелителем. Иронию же в голосе Раду мужчина  и вовсе мимо ушей пропустил, словно не к нему она относилась. Где гарантия, будто он только делает вид. Возможно, и в самом деле не понимает. Поди, докажи.
- Разве кто-то говорил о радости от терзаний, – подивился мужчина, не понимая, как можно было до такого дойти и что же в его словах заставило Раду подобным образом думать.
Умею ли? О, меня научили, - откликнулся, не вынося, впрочем, эту истину дальше мыслей своих.
Наказания за малейшие провинности, за хоть немного отдающее дерзостью слово или взгляд воспитали в нем осторожность. Редко позволял он себе своеволие. 
Коротко улыбнувшись на вопрос парня, Ханзи начал разогревать руки, осматривая поле своей деятельности – спину княжича. Рубаху с него удалось стащить и сразу стало видно, плеть никогда не касалась ровной светлой кожи…
Мужчина вздохнул тихо, вновь возвращаясь мыслями к письму. Приняв, что письмо подложное, Ханзи, подумал было, что его мог написать тот знатный гость Господина, отыграться за дерзость и подставить Раду. Явно он на Мехмеда зуб точил, ежели тот предупреждал его быть осторожнее в своих желаниях.
О вспыльчивом нраве младшего Дракулы многие знали. Да и о чем же еще подумал Раду, получив позволение воспользоваться? Растерзать, убить. Подобный расчет мог оказаться вполне успешным.
Зато кровожадность собственного брата удивляет, - хмыкнул мысленно.
Вовсе не хотелось ему влезать в подобные игры. И не факт, будто тот господин это. Тут такое змеиное гнездо, чуть поворошишь и со всех сторон шипение раздается. Несмотря на недовольство и тяжкие вздохи Раду, Мареш все же настойчиво решил выбить из его головы мысли о заговорах. Уж больно они быстро выводили парня из равновесия.
Положив на спину ему разогретые ладони, Ханзи надавил ощутимо, понукая Дракулу лечь среди подушек на мягкий ворсистый ковер.
- Но отдал. Зачем, сами у него спросите, - когда будете в очередной раз уговаривать на каприз.
Но дерзость мыслей никак не отразилась, ни в голосе, ни во взгляде.

Дождавшись, когда княжич ляжет, Ханзи принялся за дело, для начала разогревая спину, легкими поглаживаниями. От поясницы к лопаткам и плечам, да обратно. Не обошел вниманием и шею. И только после того, как кожа под руками нагрелась, приступил к более  сильным воздействиям.  За три года его обучали различным техникам. А о скольких точках на человеческом теле довелось ему тогда узнать, долго перечислять.  И, несмотря на все его старания, парень артачился. Видно же, без особого удовольствия позволил он Ханзи своей спины коснуться и никак не желал расслабляться.
- И своим телом, -   подтвердил очевидное раб, про себя отмечая, будто подобные темы вызывают в Раду смущение. Замечание княжича заставило чуть умерить силу, не заметил Ханзи, как увлекся делом, нажимая сильнее необходимого. Не должно возникать болевых ощущений, лишь тепло и нега по телу разливаться, да в сон клонить. На какое-то время повисла тишина. Только птицы ночные где-то в саду кричали. Ханзи даже глаза прикрыл. Зачем же они сейчас, ежели и руками все отлично «видно». И только он почувствовал начинающие расслабляться мышцы под своими пальцами, как беспокойный княжич вновь заговорил, вновь напрягся весь и сердце быстрее под ребрами его застучало.
Кто б его научил, что с такими упрямыми княжичами делать. Все никак не мог успокоится видимо, все еще кипело в нем.
- Евнух не придет до рассвета. Мы оба знаем, что делают с рабами, выставленными за дверь посреди ночи. Сами же недавно напоминали. Вы хотите, чтобы меня наказали? - горький упрек послышался в тихом голосе Ханзи. Уши и глаза у любых стен имелись. Даже у здешних.
Дотянулся он до стола и взял ближайшую свечу, оплавилась та сильно и воска в ней скопилось достаточно. А пока за свечой той тянулся внимание его привлек отблеск металлический. Нож, которым недавно гранат разрезал. Вот бы он ему пригодился, да только не стащишь сейчас. Заметят.
Не дрогнувшей рукой вылил мужчина горячую массу на спину парня от лопаток и к пояснице вдоль позвоночника. Не способен воск ожогов оставить ежели свечу достаточно высоко держать. Только боль причинит легкую. И чем более она для Раду неожиданна, тем более отвлечет.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-02-22 19:10:31)

Конечно нарочно, да только без злого умысла. Разве ж можно портить султанского любовника. Один раз такое дозволено, ежели с жизнью попрощаться хочешь. Не осталось бы на Раду и следа от столь странной выходки, что предназначена была для отвлечения ума от проблем и дум насущных и тяжких. Да только взбесился он словно жеребец ретивый, вновь обвинения кидая.
- Нет… - хотел было возразить Ханзи, да разве поспоришь, разве можно. И слова сказать не дали толкая на подушки спиной. И это хорошо еще, что на подушки. Толчок тот злостью в душе пленника отозвался, не любил он грубостей подобных. Ответную агрессию они вызывали, которую еле сдержать удавалось. Сердце уже  колотилось как заведенное, отдавая в ушах и почти звуки все заглушая. Часто вздымалась грудь пленника.
Как бы сладко сейчас было ударить по лицу, склонившемуся над ним. Да посильнее, кровью окрашивая бледную кожу. Как отчетливо видел он ее, алую, на лице мальчишки. А слова того как сквозь вату до сознания доходили. Боль, причиненная Раду, чуть отрезвила. Не посмел он двигаться и сопротивляться, наоборот, попробовал расслабиться. И голос его, когда Ханзи заговорил, дрожал неподдельно. А уж от злости, страха или боли – поди, разберись.
- Никому я не морочу голову. Я только делаю, что мне приказано. Развлечь велено. Да только моя ошибка думать, будто приемлемое им и вам понравится. А вас послушать, так я самое коварное существо в садах султана. Во всем подвох ищите, - Ханзи облизнул побелевшие пересохшие губы и выдохнул судорожно, борясь с желанием извернуться из жестокой хватки.
- Нет вам места в родных землях. Здешними нравами насквозь пропитались. Вы… - вдохнул неглубоко и снова зачастил жарко, - вы больно мне делаете только потому, что можете, потому, что не посмею отпора дать. Хорошо потешаться над тем, кто слабее. Ну же, зовите евнуха. Лучше завтра наказание принять от рук самого Повелителя, чем сейчас грубость ваших терпеть.
Промолчать бы вовсе, да слова обидой продиктованные так и рвались, жгучие, с языка, вряд ли способные образумить взбеленившегося парня.

Освобожденный, Ханзи неслышно почти вдохнул-выдохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце свое. Гнев его менялся на милость не с той же быстротой, что у парня. Злость все еще кипела и клокотала в нем, только усиливаясь от спокойствия Раду. Да только смирять ее приходилось. Таков удел тех, кто и защищаться при нападении права никакого не имеет.
Сев порывисто мужчина с огромным трудом подавил желание растереть пострадавшие запястья – вот уж не покажет он подобной слабости. Пригладил встрепанные волосы, на одну сторону перекидывая. Лишь бы руки занять, которые так и норовили в кулаки сжаться.
- Сохраняет, - согласился Ханзи, старясь, чтобы голос звучал спокойнее и не дрогнул. – Но вот беда, корни-то глубоко уже в чужой берег вросли и от чужой земли питаются. Сможете, конечно. Отчего же нет, человек ко всему приспосабливается, - успокоил ласково, как порой взрослые успокаивают неразумное дитя.  Ох, каких же трудов тон тот ласковый требовал,  и улыбка от того с намеком на лукавость вышла. - Да только проклятье ваше вот тут, – при словах этих протянул Ханзи светлую свою руку и коснулся пальцами холодными груди Раду, аккурат там, где под ребрами обычно сердце бьется.
Скатились, звеня, браслеты к запястью, прикрывая частично от пальцев следы красные.
На секунду лишь погасла улыбка на губах невольника при упоминании кораблей и вновь расцвела. Ласковая, да нежная, как сам шелк.
Знал он о тех кораблях и сердце вновь в галоп бросилось. Да только не княжича это дело.  Не собирался он от одного взгляда доброго таять да о планах своих рассказывать. Сам же княжич говорил, будто ему последнему во дворце верить стоит.
- Я хочу служить своему Господину, разве ожидали вы другого ответа? – будто бы удивился Ханзи, а пальцы его погладили теплую кожу под собой, тут же отдернувшись. – Не стоит напрасно смущать мой ум крамольными речами. За них языком, а то и жизнью поплатиться можно. Да вы и без меня это знаете.

Отредактировано Ханзи Мареш (2017-03-14 20:00:21)