Знавал Милош княжича, видел его в покоях самого султана, в коридорах встречал, в саду тоже не один раз примечал, но ни разу даже словом не обмолвился. Врагом княжич был, когда-то давно отец не поделил власть с Владом Дракулой, и теперь словно проклятье древнее, сын врага даже здесь, в плену преследовал. И надо ж ему было милости у самого султана добиться… Ох и смелым был Раду, пронырливым, словно хорек мелкий. И с зубами такими же острыми. Чтоб его, проклятого! Да вот только глупо гневаться на того, кого и не знаешь совершенно. Отцовское дело это, с врагами семейными разбираться. А его – маленькое совсем. Тем более воли особой нет, так что раз попросил господин позвать, просто сходить не так и сложно.
Дорогу к жарким баням Милош знал прекрасно. Так что быстро дошел, свел брови недовольно, когда щуплый старикашка при входе потребовал раздеться, выдавая длинную простынь белую, которой обернуться следует. А сам, чтоб позвать княжича, так нет, раз велено сходить за ним, вот и иди, нечего приказы господина переиначивать. Поупрямился сначала, пытаясь переубедить, а потом все равно разделся донага, да быстро в простынь обернулся, и побежал по теплому полу босыми ступнями к хамаму, где Радус запропастился. Чтоб его… Сам не особо любил жаркую баню варварскую, с гораздо большим удовольствием по утрам холодной водицей омывался. Так оно привычней, да и телу приятней. От излишнего тепла одни только вольности некстати просыпаются. Ох, и жарко натоплено было… И пар кругом, попробуй пойми где что.
- Княжич, там зовут вас, торопят. Праздник скоро начнется, а вас не дождаться никак. – войдя внутрь хамама, Милош на пороге помялся, хмуро посматривая перед собой, и утирая лоб тыльной стороной ладони. Волосы налипли, растрепались от жары. Присесть уже хотелось, да в холодной воде поплескаться.
- Может помочь вам чем, чтобы быстрее управились? – говоря на родном языке, до последнего сдерживая накопившееся недовольство, юноша вперед шагнул, расправляя узкие плечи, да тощий живот поджимая. Длинная простынь путалась под ногами. Об нее только спотыкаться и не хватало.

Опешивший было от наглости, своеволия, и вообще неприличия, переходившего все границы, Милош, успел приблизиться на достаточное расстояние, чтобы видно было все. Вообще-то первым делом убежать захотелось, предоставив господину возможность самостоятельно разбираться с княжичем. А потом, когда спустя мгновение, порыв замешательства великого отступил, вот тут-то Милош и схватился за кувшин, стоящий поодаль. Пустой, явно из-под вина, судя по приторному аромату… Ох и напился княжич! Не стыдно ему, похоже, нисколько. А вон там, поодаль, и чаши глубокие с водой стояли. Самое то, чтобы отрезвить разум, и к совести воззвать. Все же Милош оставался весьма упорным, и просто так отступать назад не собирался. Сказано было – привести, значит приведет. Хоть волоком за ноги потащит, не слушая нисколько пьяные бредни.
- И не стыдно тебе голым тут валяться? А? Перед врагами отца своего… - рассержено проговаривая тихие слова, юноша зачерпнул холодной воды, и с полным кувшином обратно вернулся.
Собираясь совсем по-иному развлечься, и без масел сомнительных обойтись. Заинтересованный взгляд все же скользнул по обнаженному разморенному телу. Ладен был княжич, чего греха таить… На такого только любоваться, да представлять потом нескончаемыми жаркими ночами в самых откровенных грезах. Но разве за этим пришел?
- Гневаться будет господин! – с резким размахом вода из кувшина полетела прямиком на распростертое на горячем камне тело, а Милош обратно к чаше помчался, скользя по мокрому полу, наступая на простынь длинную, едва не падая, и попросту сдирая ее. Ну и ладно, пусть на полу валяется, стесняться-то вроде и некого. Еще набрав водицы живительной, холодной, он обнял кувшин, низко голову опустил, внимательно смотря на княжича, и готовясь еще водой начать плескаться, а то и кувшином нападать, как дело пойдет.
- Собирайся, собирайся… Я тебе и одеться помогу, и волосы причешу, уложу красиво.
Отчего-то никакой уверенности в тихом бормотании не было. Да и вообще затея переставала казаться такой уж хорошей. Не стоило, наверное, так делать, все же самого султана княжич. Приближенный к нему, хоть вроде и пленник, как и сам. Чем же они отличались? Не по своей воле на землю варварскую попали, томились в заточении, а все равно, вон как судьба разнилась.

Отредактировано Милош Хуньянди (2017-02-18 22:32:09)

Отредактировано Милош Хуньянди (2017-02-20 22:08:36)

Горячий рот окончательно вывел невменяемого совсем пленника, такого нелепого посланника, заставляя изгибаться, и глухо постанывая толкаться прямо в губы, сжатые на маленьком члене. По телу прокатилась еще серия нестерпимых внутренних оргазмов, прежде чем Милош затих расслабленный на скамье. Томным взглядом сквозь длинные ресницы посматривая на мучителя, и пытаясь запомнить все в мельчайших деталях. Как имела его рука, как кулак сжатый двигался внутри, как там все хлюпало неприлично, и так сладко было… Аж в дрожь бросило. Прознай султан о таком, так быстро головы полетят, никого не пожалеет наверняка. Знавал слухи всякие, и наверняка доля истины в них все же была. Неровно дышал правитель великой империи к княжичу. О том любили слуги по углам шептаться, а услышанное трудно не запомнить. Особенно такое значимое и интересное… Поболее прав у Раду будет, чем у самого. Иначе бы никогда не позволил таких вольностей.
С благодарностью испив холодной воды, Милош покивал, будто бы и прощая разом, и соглашаясь даже. Только толком еще не сообразил с чем именно. Наморщил лоб мокрый, ладонью пот проступивший вытер, и только потом уже серьезно в лицо заглянул.
- Враг отца моего, княжич. Это немного разное. Твой отец враг моего отца. Самое время сейчас во вражде разбираться…
Отдышаться было трудно, и нужные слова тоже не очень хорошо подбирались. А по ногам то и дело судорога будто пробегала. Ох, и аукнется потом все это… Точно под утро даже встать не получится. И придется рассказывать, как в хамам сходил за упрямым княжичем. Да, придется. Облизнув губы, перевернувшись на бок неловко, Милош повыше простынку белую натянул, словно засмущался внезапно и решил с головой прикрыться.
Невинный вид практически всегда играл с ним злейшие шутки. Кто только в углах не зажимал вечерами темными… А некоторые особо наглые в покои свои на ночь утаскивали, и чего только там не творили. И не было с ними никакого слада, сколько господину не жаловался, тот лишь посмеивался и явно поощрял забавы проклятых.
- Милош я… Хуньянди, - пожевав губу, попробовав, было сесть, опять на скамье растянулся, болезненно охая и вздыхая, да продолжил, - И в плен случайно попал. Средь бела дня на площади рыночной схватили, перебили всех, мешок на голову одели, и все. Потом в трюме тесном держали, воды с едой не давали совсем, обращались как со скотом. Ненавижу я Мехмеда вашего, сбегу вот скоро, и все на том… А потом с отцом вернусь, узнает он какая поддержка околачивается, на воротах голову и повесит.
С отчаяньем шептал Милош тихие слова, уставившись в одну точку, и морщась постоянно. Врал, конечно, придумывал, но по-другому не мог. Пусть что хочет Раду думает, хоть самому султану жаловаться бежит.

- А я не боюсь пыток. И смерти тоже не боюсь, - упрямился Милош, все брови хмурил, то и дело строго посматривая, будто бы княжич был виновен во всем. Совсем во всем… И то, что в плену оказался, и то, что обращались как с вещью бесправной. Поспорил бы еще о правителе басурманских земель, но все же язык вовремя прикусил. И у стен уши бывают, итак много чего лишнего сказал, так хоть немного стоит умереть пыл горячий. Пришлось подставляться опять под руки, да изредка самому помогать отмываться, особенно в тех местах, где не хотелось, чтоб чужие пальцы снова загуляли, пробуждая вольности всякие.
- И в слуги к тебе не пойду, есть кому служить итак. Что ты, что господин, все одно… Все вы одного желаете, чего тут менять, исход известен, другого и не будет, - зло шептал, зубами едва не скрипел, - Съела кошка мышонка, и прощения просит… Говорит, что не будет так делать больше. В своем ли уме ты княжич? Или вино все выветриться не может?
Не держал Милош обиды сильной, да только злился, как ему не злиться было. Мало того, что не удалось упрямца привести вовремя, так еще вон как все обернулось. А может и знал змей проклятый, что своего Раду не упустит, непременно поймает и зажмет. Самое то, чтобы лишний повод для наказания нашелся… Аж уши запылали при одной мысли о том, какое наказание ждет. И во рту пересохло.
- Я главному евнуху служу, вот и не видел, - нехотя произнес, ловко мыло отбирая, и с остервенением начиная себя тереть в особо пострадавших местах. Простынь упала, но поднимать не полез, недовольно морщась, продолжая намыливаться. Щипало сильно, и больно конечно же было, и огнем еще кожа раздраженная горела.
- Вот как я теперь буду… - хотел добавить про ублажать всяких там, но ведь итак понятно было. Страдальчески вздыхая, губы покусывая, Милош с ложа теплого сполз. Ступнями пола коснулся, за водой потянулся, чтоб ополоснуться, да и расстелился у ног княжича.
- Больно… - аж слезы проступили, и затрясло всего. Вот правда, как теперь? Раны зализывать к господину отправиться? Так еще всыплет с удовольствием огромным. Или княжичу совсем довериться?  Запутался Милош, палец в рот засунул, грызть начиная, судорожно размышляя, что же такого остается. Выбор маленьким был.
- А ты, ты может, скажешь моему господину, что забираешь меня на ночь? Он наверное не откажет тебе.

Не верил Милош, что все одними деньгами может обойтись. Слишком многое повидал, вдоволь прочувствовал, чтобы верить в силу золота. Не все золотом окупалось… И не все могли польстится на яркий блеск и такой приятный звон монет. Кула Шахин точно был не из тех, кто покупался за золотые. По крайне мере, наивному дитя северному именно так казалось. Несколько раз при нем сулили мешочки, полные золота за развлечение с верным слугой, но господин отчего-то отказывал. Может и не по нраву ему те вельможи были, кто знает… Милош то не знал точно, однако уверенности утверждать, что господин неподкупный, вполне хватало. Но язык прикусил, только головой помотал, тряхнул волосами влажными, и вскинулся высоко. Ничто сейчас страдания облегчить не могло, вот это уж точно. Притупится боль телесная, так душевная сожрет поедом, и никакого слада с ней не будет. Злиться бы сейчас на княжича, проклинать его в мыслях, да не мог. Ведь и сам виноват был, позволил, значит и заслужил подобного обращения. Был бы очень против, так крик бы поднял на весь дворец, а там глядишь, и спас бы кто… И потом что бы было? Да никому несдобровать тогда. Быстро слухи разносятся, а такие то и подавно. Прознал бы султан, что его помощник вытворяет, так бы всем влетело.
- Не надо мне ничего, потерплю и так, - но кувшин взял все равно, жадно губами припал к краю. Пить сильно хотелось, а насколько крепким вино было, Милош и не понял. Так и не научился определять крепость напитка терпкого. На свою беду… Всегда, как воду пил, а потом только удивлялся отчего же голова так быстро сама не своя становится, да над телом всякая власть теряется.
- Расскажу я тебе сказки, так уж и быть. Если поможешь… Ох и разозлится господин, когда такого меня увидит. Пусть лучше не видит сегодня, не надо ему это, - сомневался Милош сильно, но вино пил, и с каждым глотком как-то спокойней становилось, и даже на всякие откровения тянуло. И довериться хотелось все сильнее, и постыдными историями поделиться тоже, вроде ничего такого в этом и не было.
- Мне показалось только, что ты врагом мог быть, княжич. Какой же ты враг теперь… - и шепнул тихо-тихо, низко голову наклоняя, да руку ловко высвобождая, - Любовник.
Страшное слово выдал, быстро по сторонам оглянулся, и спрятал лицо за кувшином, еще порядком отпивая и начиная прощаться со смыслом здравым. Много ли ему надо то было?
- А ночью я тебе еще всякого расскажу… И поцелую еще может быть. – улыбнувшись, так и не расставаясь с кувшином, Милош навстречу пальцы протянул, да по щеке ласково погладил. Не со всяким он по своей воли вот так вот вести бы себя стал… И ведь не вел раньше. А княжич явно особенный, вон какой красивый, и будто бы действительно зла не желает никакого.

Изрядно Милош напиться успел, забеспокоился даже, что на ногах стоять не сможет и быстро обо всем господин проведает. Но обошлось… Мигом протрезвел, как стены горячие покинул, и на ногах вполне твердо стоял – тут уж мазь чудодейственная помогла, даже боль ушла. Будто бы не прознал ничего никто, и не до этого явно было. Только мельком господина своего и увидел, да занялся делами привычными, ожидая скорой встречи, которая непременно состояться должна. Словно заранее знал, что княжичу никто не откажет в общении невинном. Настолько невинным, что вырядился во все белое, вызывающе-полупрозрачное, украшений золотых нацепил – на руки браслеты широкие, серьги тяжелые в уши вдел, пояс с богатыми каменьями, тоже золотом украшенный вытащил. И еще волосы убрал в прическу затейливую, даже цветок розы белой вплел. Как на праздник вырядился… Благо не было поблизости господина, а слуги явно не интересовались куда там раб с севера собрался. Или упорно делали вид…
Не волновался о том Милош, да в час назначенный на пороге покоев стоял. Скромный донельзя, смущенный будто, и невинный такой, что кто угодно бы поверил.
- Господину некогда было. Все в делах праведных мой господин… На праздник отправился, даже и не смотрел ни на что, - тихо проговорил, мельком по сторонам осматриваясь, и дальше в комнату заходя. Красиво здесь было, интересно, и накурено так, что хоть топор вешай. Трепетали тонкие ноздри, а глаза голубые так и блестели. Любопытства своего Милош не скрывал, и взгляды то и дело бросал на княжича слишком откровенные. Готовый и сказками поделиться жаркими, и кинуться в омут страсти великой.
Повернув голову, застыв в объятиях, улыбаясь растерянно мыслям, разум переполнявшим, он и сам охотно к груди прильнул.
- Долго нам до утра сказки сказывать разные… - погладив пальцы княжича ладонью теплой, Милош развернулся ловко, привставая, и к губам потянулся, чтобы поцеловать жарко, умеючи. Иного он и не желал сейчас, все к одному сводилось. Сладко ныл низ живота, и хотелось запретного совсем уж отчаянно. Ни к кому его раньше так сильно не влекло, так что и скрыть желание было невозможно.

Плавилось сердце горячее под такими взглядами откровенными, все сильнее хотелось начать сказывать сказки жаркие, из которых и не выпутаться потом, даже с приходом рассвета. Да только глупый Милош меньше всего думал, что же там потом будет. Он лишь глаза княжича видел, целовал губы мягкие и покорно дальше ступал. Сердце своему трудно приказать, уж оно-то больше знает, кого любить надо, перед кем сдаться и покориться полностью. Так что сам плечи белые обнажил, кивая и рассматривая тело ладное, даже не смущаясь почти, будто все так и надо было.
- Нет, не сержусь больше, княжич… Разве можно на тебя такого сердиться? – тихие слова хриплыми были, совсем в горле пересохло от волнения великого. Поддавался Милош ласкам откровенным, гнулся от них, да так и напрашивался на продолжение неминуемое. Сам крепко обнял горячего княжича, изо всех сил в объятиях стиснул, когда навис сверху. Уже и не до сказок стало, не до оправданий нелепых. Об одном теперь только мечтать оставалось, и хотел этого так отчаянно, что только покоряться безропотно и оставалось. Вздыхая томно, вытягиваясь, бедра в стороны разводя, и невольно назад еще спину прогибая. Масла там и правда достаточно было… Да и весь сам вымазался, так и блестел в приглушенном свете.
- Смотри на меня княжич, как только пожелаешь… Я  твой весь. – сбившись на стон, задергавшись от переизбытка ощущений, палец крепко сжал, обхватывая его изнутри пульсацией горячей. Прям кричать захотелось от страсти небывалой…. Первый раз такое с ним было, чтобы желал безумно, так, что наизнанку едва не выворачивало. Горело неискушенное тело возбуждением великим, и в бездну скатывались все ночи, проведенные с извращенцами сластолюбивыми. Искренне Милош возжелал, да так отчаянно, что заизвивался от ласк жарких, словно змееныш, попавший на жаровню. Не мог сдержаться, хоть немного потерпеть. Естество маленькое колом стояло, влажная головка терлась о пальцы, и стоны не прекращались. Совсем он не знал куда себя деть, возился без остановки.